ПОЭЗИЯ
Вчера еще - синее море.
Витрины еще заманчивы
Но тело уже как мачту
Раскачивает от боли.
Навалится боль, терзает.
Жертву к закланью гонит.
Душа чуть живая - тает.
И в собственном стоне тонет.
След ее сонно проглотит
Холод - пора одичания.
Еще один крестик вышьют
На белой пустыне молчания.
Прощальных улыбок - траурный флаг,
Луна над домами развесила.
Куда идете, куда? Спешат.
Выстрел,
Выкрик,
Ветер.
Волною о камни домов рассвет
Молитвой погибших дышит.
Рвется сквозь лай каблуков и газет,
Упрямо надеясь - услышат!
Зачем
Одиноко,
Гадким утенком.
Глянцевый смех,
Скользко,
Холодно.
На ниточке эха забытый колокол глохнет.
Но чувства прикованы к пляске витрин.
Черная чайка - стремительный спринт.
Черная чайка вспотела доносом.
День начинается - жизнь под вопросом.
Вопрос, просто маска отточенных кос.
Скоро покос,
Скоро погост.
Черная "чайка", черная.
Снова луна траурный флаг
Прощальных улыбок развесила.
Куда идете, куда?
Спешат.
Выстрел,
Выкрик,
Ветер!
!
На родине твоей
Господство серости:
Асфальт, дома и небо.
Мороз и слякоть -
Большая часть года.
Вот повседневность!
Можно догадаться,
Что чувства там не развиты, убоги
Из века в век и высшее Начало
Неощутимо. Помыслы о Боге
Существовали там как лесть, как взятка,
В обмен на угождение утробе.
Когда же оказалось, что наука
Дает быстрей и больше обещает.
О Боге там, увы, теперь ни звука,
На родине твоей.
!
Все чаще с воспаленных век
Закат - в глаза, в ресницы - осень.
Ладонь надеется и просит,
Но боль сжимает кулаки.
В ушах сверчком поет: "Прости
Себе, другим и подлость веку"...
И забываясь, к древним грекам,
Пелопонесская война,
И снова побеждает Спарта.
А я, как школьник из-за парты,
Пытаюсь что-то подсказать.
!
Дела щегол,
Хоть я не щёголь
И из-за тряпок не страдаю.
Но гость с протянутой рукой
Косит глаза с намеком к небу.
Дни за спиной черней черники,
Да из-под крана кап да кап.
Но мне капкан уже не новость.
И это лучше без иллюзий
Идти прихрамывая взглядом.
Консервных банок ржавые бокалы
Дождь наполняет до краев. Похмелье
Нам приготовлено щегол,
Давай затянем песню на прощанье -
Другой не будет.
!
Невозможно бродить,
Тень заборов густа, словно вереск.
Лишь с подстриженных скверов
Робко машет еловая ересь.
Воробьиные ливни из хвои на мозг.
Вот ему бы продрогнуть, промокнуть насквозь
И ручьями по нервам, чтоб впадины глаз
Превратились в озера -
Вот вольно б плескаться зрачкам!
Возвратилось бы зренье
И пей по ночам
Тайну звездного неба - начало начал.
Я б поверил, что есть еще дверь,
За которою был.
Только стихла б метель
Под скорлупкою лба.
Я б пошел, распахнул,
А навстречу знакомое: "Ба,
Сколько лет,
Сколько зим!".
!
Отлегло - и трава зеленей.
Отвело, отступает, упало и, бог с ним, с обоза.
Под крылом твоим, небо, лучей золотистых снопы
Положу в изголовие снам.
Виноградные лозы
Прорастают заборами ребер в зрачки.
Закачалась земля,
Словно лодка от легкого бриза.
Очертание жестких сетей:
Вертикалей, углов и карнизов
Стали мягкими влажная глина.
Удивление глаз переплавилось в чары.
Все готово, чтоб заново мир сотворить.
Все готово -
Фантазия круг завертела гончарный.
!
Не спится за окном на алебарде
Ворона клюв точила. Рассвело.
Хрустальная карета лепетала
Ажурными колесами на стыках
Квадратных плит из розового туфа.
Колонны дыма поднимали небо.
Как пламя свеч сияли купола.
И сумрак хоронился по аркадам.
С излучины реки летели трели
Маэстро соловья. Тень от оливы
Песчаная коса вплетала сонно.
Куда спешил? Нетерпелив как викинг,
Грозил тайфуну сломанным веслом.
Теперь щепотка тела, невесом.
Достаточно окно открыть и ветер,
Как нить гнилую...Но уже дрожа
Рука воровкой к раме. Что ж раскрой,
Звон колокольный набирает силу.
Как кактус колется. Сказать бы тихо милый
В лицо любому. Кто ж сюда войдет?
Скользнул сквозняк. "О. Господи, как прост
Ответ к загадке, можно не печалясь
Сказать прощай и нищему и перу"...
Летел ему навстречу раскрываясь
Зрачок вороний, словно вход в пещеру.
1
На горизонте заалел камин,
Крылатым пеплом галки пронеслись,
Ударив в стекла леденящим криком.
"Пора"- негромко протрубил сверчок.
С плеча слезая на ладонь.
По василькам дрожащих занавесок
Уже порхают солнечные блики...
Раскрыл окно,-
Под колокол уставшей головы,
Вошла прохлада голубого утра.
Окликнул кто-то,
Оглянулся жду.
С обложки книги спрыгнул Дон Кихот.
Взял с шахматной доски скучающих коней
И подойдя ко мне, окинул взглядом небо.
Уходят боги, опустел партер,-
Печально начал он -
Лишь с млечного пути,
С космической галерки
Нам неизвестные неистово кричат.
Ты слышишь их слова?
Сквозь воздух ледяной
Стучит по крышам град.
Воспрянем духом,
Нет, еще не поздно,
Еще не поздно,
Брат мой, Санчо Панса"
!
Вчера ли вышел, словно выстрел в глушь
Из дома, как из догмы; усмирен
Был ливнем листопада. Только небо
В разрывы серой маски, синяками
Стекало на лицо, знобило тело,
Сочилось внутрь. В углах и закоулках
Шептались паутина и паук -
Маэстро темных дел и старый сводник,
Подмигивал и намекал брюшком:
Не чуете, с душком он, тает блажь,
потерпим, поиграем в подкидного,
и дело в шляпе, к вечеру он наш".
Накрапывал, шуршал все откровенней,
Дождь методично листьям объяснял:
"Взлететь обратно, изменить ход времени
Никто не в силах, даже капитал".
Нырнул в беседку, на гнилой доске
Дымил окурок. Потянуло гулом,
Сквозь нервный шелест скомканной газеты,
Лицо знакомое растягивало губы.
В улыбке - удивленье. "Ты ль, дружище?"
"Наверно я". Рванулся, что-то ищет
В изжеванном портфеле и извлек
Бутыль портвейна Вася-василек.
Мы пили молча , опыта хватало
прям из горла лакать не расплескав.
Не для того чтоб вспомнить кто и как
Из всевозможных догм, познав капканы,
Пошел самостоятельно за тын
Пока еще считал себя живым
От участи - услужливый половник.
Цитатами прислуживать паше,
С тяжелой диссертацией в душе:
"Здесь человек с рожденья уголовник".
Мы пили молча. Ныть ли, балаганить?
Казалось нам, что мы окружены.
И может быть, пока еще нужны
Природе, детям, как живая память.
!
Веселый, свежевымытый песок
И море от меня - на волосок.
И от избытка сил заброшен дротик.
Лечу за ним стремителен и вновь
Отброшен горизонт. Но кто же против?
На острие поблескивает кровь.
Кто ранен, Господи?
Учебники молчат.
В глазах зрачки, обугленней галчат.
И молчалив взъерошенный песок,
И море от меня - на волосок.
!
Какой пустяк, нам странный сон
Один и тот же с детства снится.
Вот и сегодня: колесница,
В ладью кладут мой тощий прах.
На берегу вокруг костра
Поют и пляшут, спрятав страх,
Держа в руках рога оленьи,
Сжигая чучело орла
Но воля волн все откровенней,
Ладью швыряет на каменья.
Но почему печаль светла,
Когда я пробудившись рано
Вас за крестом оконной рамы
Увидел тонущей в цветах
И между нами, как монах,
Обугленный грозой вяз,
Казалось молится за нас?
И падает моя в цветы
Душа в круговороте вечном,
Все громче взрывы пустоты
В пространстве околосердечном.
!
В который раз - разбитое корыто
Нальем вина и поглядим открыто.
Распутица повсюду, даже речь
Косноязычна. В казнокрадах - смерч.
Во всем, во всем царит теперь рассудок.
И наши крыши на исходе суток
Вдруг сорвало и ты судьбу кляня
Всё требовал порядка и закона
И разъярившись, заорал: "Коня
И темноты с усмешкою дракона
Я пламенея обронил: "Пора".
Ты почему-то о рассвете вспомнил.
На горизонте туча, как таран,
Гремела и пускала стрелы молний.
И нам казалось, весело во мрак
Уходит выпрямляясь Чернышевский,
А тело его пятится, как рак,
На сцене покраснев от черных шествий.
Щемящий шепоток знобил стекло.
Как лепестки дрожали гулко ставни.
И не хватало сил сказать: "Светло!
Так ослепительно, что стали зрячи камни".
И обнажились тысячи миров,
Земную тяжесть позабыли плечи.
И мы шагнули за пределы слов...
На Родину предвечную, до встречи.
!
Ты думаешь я все еще боюсь
Уйти в туман, не увидав развалин
Шараги этой и об стену бьюсь
Башкой, поэтому слегка оригинален?
Увы, давно уже ушел с чужих страниц,
Все грамотны, чтоб с глазу на глаз с Нэмо
Поговорить и выпустить синиц.
Есть, слава Богу журавли и небо.
Теперь-то все, конечно, всё равно,
Каких коней подарит степь и стеньки.
Случайно ли с утра грача рвало
И в комнате дрожали гулко стенки.
И дождь косой косил туда, в беду,
Где лужи изучали громко дети.
Шаталась роща и собор в бреду
Молил грозу добить его, о смерти.
Случайно ль эта ночь дала зарниц
И сапогами шаркала пехота?
Чуть слышно было пенье белых птиц
Сидевших на ступеньках эшафота.
Теперь-то все, каких коней, каких,
Пусть с челкой цирковой, каких, которых?
О наконец-то просветлел и стих
Между висков дробящий душу шорох.
Теперь-то начиняю замечать
Зеленые ростки в толпе, побеги
И только эту признаю печать
В пути неведомом от альфы - до омеги.
!
Был ясный день,
Был ясный день,
Был ясный...
Но в рукаве пустом был сумрак красный.
Сгущаясь он командовал: "Вперед!"
Никто не говорил в нем слово: "Здравствуй".
Стой, кто идет?
Стой, кто идет?
Стой, кто идет?
Был ясный день. У заводи озерной
Наш фронтовик совсем уж беспризорный
Прилег на берегу, глаза закрыл.
"Растаять бы, о, Господи, нет сил".
Был ясный день и ситцевые тени
В пустой рукав опасливо смотрели.
Он закурил, под кепкой набекрень
Всплывала мысль, кружась: "Какая жалость,
Друзья ушли и все, кому не лень.
Вот только небе что-то задержалось.
Был ясный день,
Был ясный день,
Был ясный...
!
Рассвет, иду, ведром гремя,
Хлебнуть колодезной водицы.
От темной книги Бытия,
Продолженной полетом птицы.
От разбазаренных времен,
Где был намек не раз растоптан.
И чем же взгляд мой удивлен,
И из какой надежды соткан?
Слежу за кольцами цепи,
Ведро чем выше тем бездонней.
Быть может влага отрезвит
И стану я еще бездомней?
Войду опять в число бродяг,
Порвав союз из белых ниток.
И после стольких передряг,
Увижу снова небо - свиток.
Струись вода под хор стрижей.
И счастье всем и день погожий.
Ну что ж, за гибель рубежей,
Хлебнем колодезной до дрожи.
!
Стаи каменных птиц,
Стаи пламенных обликов:
Пагод, церквей и мечетей
Продолжаются в нас,
Осыпаются хлопьями света.
Видишь свет этот - снег
Выткал сумрак пятнистым оленем.
Лижет ниши он. Ниже смотри.
Беспощадна загадочность сфинксов
Обнажилась. О, Господи, жизнь -
Лихорадочный поиск ответа.
И ошибки не в счет,
Как осенние листья.
Пусть достанутся почве и прочим
Счетоводам грехов наших. Небо!
Вероломно молчанье. Глубины,
Вы не связаны с Ним. Отзовитесь.
Видишь снег этот, свет этот - сводник
Угасает и сумерки нам
Станут саваном скоро, родная,
Улетают ладони твои.
Ты ли ивовой веткой в свои слезы склонилась?
Ты слышишь?
Что бы ни было - скорбь и страданье,
Если их окрылить,
Перелетные птицы всего лишь.
В общей стае потомков и предков.
Вечной памятью вдаль, в неизвестность.
Беспощадна загадочность сфинксов!
И ответ, если есть он, узнаем,
Если есть он, увы, после смерти.
И ошибки не в счет,
Как осенние листья.
Пусть достанутся почве и прочим
Счетоводам грехов наших. Небо!
Вероломно молчанье? Глубины,
Вы не связаны с Ним? Отзовитесь.
!
Каким еще глубинам голубеть,
Рождая голубей, сливаясь в небе
Со светом звездным, чтобы стал целебен
Зачахший воздух, омывая твердь.
Чтоб смог и я свой дослужить молебен,
Войдя под зонт заоблачных высот,
Сухарик света кинув на глазок.
Купаясь в синеве и продолжая
Ждать терпеливо признак урожая
По музыке колдующей в висок.
!
Отваживать сомненья и упорно
Вгрызаться за околицу корон,
Где ветер налетев со всех сторон,
Вцепившись в центре за подобье трона,
Пытается застыть и стать колонной.
Опорой небу, взгляду, как струна,
Готовая исполнить все желанья.
И между нами крепнет обожанье.
И Родиной становится страна,
Где мы со смертью водим состязанья.
ВОСЬМИДЕСЯТЫЕ ГОДЫ
И я под куполом сачка
Метался выжженной равниной.
Но свет пришел в тоннель зрачка,
Свет купины неопалимой.
И снова ветром правит Бах,
И отступают воды Стикса.
Смотри на собственных губах
Прорезалась улыбка сфинкса.
И как бы ГУМ не куковал,
Приоткрывая двери рая.
Он не заменит сеновал
Под ветхой крышею сарая.
Где запах скошенной травы,
Вливаясь в сонное дыханье
Наполнит сумерки вины
Вечнозеленым досвиданья.
И вот смотри душа опять
Летит в слезах в объятья света.
В намоленную благодать
Под небом Вечного Завета.
ГУМ - главный универсальный магазин в СССР
Пролог на небе
Вспомни, вспомни, брат мой, далекое мгновенье,
Когда все мы, Божьи чада, объятые Его Любовью,
Пред расставанием с Предвечной Родиной,
Сокрыли в свою сокровенную сердцевину
Искру верности, верности в пути.
И вот в лабиринте вселенной, во тьме невежества
Мы почти совсем забыли, откуда ниспали.
О, вспомним, вспомним,
Нет ни иудея, ни эллина,
Но лишь вечное братство чад Божьих,
Соединенных в бездонной глубине сердец наших
Его несокрушимой Любовью.
Искать найти, найти - и не сдаваться,
Покуда все, до единого, не избавятся от забвенья.
О, вспомним, вспомним, чтобы запело сердце,
Чтобы подхватили звезды,
Чтобы грянула вся вселенная великую песнь,
Песнь возвращения.
2
Бог есть Любовь,
Любовь всепобеждающая,
Спасающая, в конечном счете, всех до единого.
Незыблемы планы Божьи
И проведение Его непреложно.
Род человеческий то растворяется во Всевышнем до самозабвенья,
То вновь добровольно выходит в сотворенную вселенную,
Чтобы глубже понять Меня и насладиться сотворчеством.
В Божественном Мироздании никто не гибнет окончательно.
У всякого отпадения есть конец и начало.
В этом справедливость и воздаяние.
Род человеческий от Бога исходит и к Богу возвращается.
И нет этому ни конца, ни начала.
Чада мои- восстаньте!
Братья мои внемлите!
Друзья мои, пусть эта весть облетит весь мир
И радость вечная станет доступной каждому.
Найти Меня вот Задача.
Искать найти, найти и не сдаваться,
Покуда все до единого не избавятся от забвения.
Вот каких помощников ищу Я.
Вот кого Я называю избранными.
Дети мои, все вы мне дороги и любимы предвечно.
Много еще испытаний предстоит претерпеть вам.
Земля школа жизни.
Не унывайте, Я всегда с вами.
Зло имеет над вами власть только во время становления новой гармонии.
Оно от неведения, слепоты вашей.
Оттого, что вы еще не укоренились во мне.
Учитесь быть сотворцами,
Познавать волю Мою.
Пусть она станет вашей.
И вы обретете праздник, который будет всегда с вами.
Бог есть смысл,
Бог есть творчество
Брг есть гармония.
Уподобляйтесь!
Станьте совершенными как Отец ваш Небесный,
Восприняв Благую Весть и обретя смысл
Станьте творцами, спасая мир красотою.
Веруйте!
Веруйте духом!
Ибо я невыразим и не имею имени и формы.
И все слова обо Мне жалкое подобие.
Стремитесь постичь, чтобы стать воедино со Мною
И с моим мирозданием, где все пронизано великим смыслом
И где,
За исключением кратких испытаний,
Царит Любовь,
Господствует радость
И преизобилует полнота жизни.
Бог есть Любовь,
Любовь всепобеждающая,
Спасающая, в конечном счете, всех до единого.
Вот вера вера незыблемая!
Вот камень, на котором следует созидать жизнь.
И пусть у всех пребудет один Бог
Бог Любви.
И одна заповедь
Заповедь Любви!
А в остальном свобода!
Да будет свет и скроется тьма,
А радость Моя пусть вечно пребудет с вами.
Аминь!
!
Пути никогда не прокладывал в большой бизнес,
Ибо в душе с малолетства, как правило, кризис.
Сначала пытался соединить голубей и небо
С бомбардировщиками, превыше хлеба.
А также Симонов монастырь, с вышками и часовыми.
Сам не смог, а взрослые отделывались чаевыми.
Сергий Радонежский благословил эту землю под угодья и монастырь,
Но в детстве моем и там царила мерзость и огромный пустырь.
На месте угодий теперь стадион и в общем краше,
Симонов же монастырь воскрес из мертвых и стал патриаршим.
И я после долгих скитаний в себе и по многим Писаньям,
Наконец-то понял, что сел все же в свои сани.
Несет которые Тот, у кого невидимый почерк.
И слава Ему, ибо Он дышит всегда там, где хочет.
!
Лежу на печке теплой, балаганю.
Язык, как лепесток дрожит от звуков.
Горластый я был потому, наверно,
Что за окном оркестр грохотал
И первой скрипкой в нем была "сирена".
Стальная музыка - последний стон предсмертный
лишь признавали за аплодисменты.
*
Нет вы не моя,
Но выше и чище.
Не так ли друзья
Меняя жилище.
Нисходят на землю, ведомые страстью,
Еще не разгаданной.
Милая, здравствуй.
Не я говорю, это роща пророчит,
Устами деревьев, цветов, что недаром
Случайная встреча
И взгляд удивленный.
Как семя упавшее в землю под паром.
И вот уже тянется в небо зеленый
Росток узнаванья сестры или брата
Под мерную музыку звезд, как в хорале,
С маэстро незримым за гранью вселенной.
Не так ли рождается в мире нетленный
Союз или братство, чьи корни в истоке?
Так пусть же прольются счастливые слезы,
Как вешней капелью, замкнув эти строки.
!
Рвется весть к тебе, даже в пальцах дрожь.
Коль велит Господь, не уйти, но все ж,
Где найти слова, чтобы в сердце храм,
Как Христос войти, вытесняя мрак.
Помоги беде, загляни в глаза.
Может вдруг поймешь, что хочу сказать.
Пусть поет в тебе песня вешняя
И в которой ты вся нездешняя.
Чтобы голос твой - выше всех небес,
Чтобы ангел в вас навсегда воскрес.
Только он и ты. О, слиянья миг.
А потом пускай, хоть вороний крик.
А потом уже правда выстоит
И поэт перо свое выпустит.
!
Зачем народу поиграть
Дан черт с рогами изобилья.
Отца продали, кроют мать,
Надеясь на стальные крылья.
Свет угасая мчится вспять,
А тьма тучнеет от поживы,
На души шлепая печать
Но вы из тех, вы из дружины.
В предвечный замысел Творца,
Врастая всей духовной лавой.
Ей не найти на вас ловца
И это портит ее славу.
Идите же смиренно в даль,
Как по аллее опустевшей
Пусть гаснет прошлого фонарь,
А свет воспрянет уцелевший.
Являя замысел Творца,
Где ваша роль - играть связного.
Надежду вкрапливать в сердца,
Для действа дивного, сквозного.
Где ход событий окрещен,
Всем чем угодно но не скукой.
А потому играй еще.
Играй и с радостью и с мукой.
!
Вбираются трапы и дрогнул причал,
Чтоб притче прощания дать повториться.
Она не рыдает, не плачет, не злится,
А просит о том, чтоб в пути не серчал.
Матрос же с ленцой отвечал бескозыркой.
А берег все дальше, подернулся дымкой.
Лишь в памяти лик догорает - смятенье,
Как будто бы рядом любимая тенью,
Трепещет у горла, а струны гортани,
Ее воскрешают подобием лани,
Стремительной, чуткой к любым дуновеньям.
Его погружая в блаженство мгновений.
И сотни причалов иных берегов
Не раз замечали святую улыбку
На лике матроса, как- будто богов
Он видит во всем, теребя бескозырку.
!
Веселая наука расставанья,
Когда по существу нет расстоянья
Между тобой и мной и скачет в нас,
По звездам путешествуя Пегас.
А кто же всадник? Сказочный простор,
Залитый светом, без конца и края.
Он создает вселенные играя.
И, насладившись бросит их в костер.
Так пусть же во вселенской кутерьме
Не воцарится сумрак отчужденья,
Чтоб встречи наши были не в тюрьме,
А в праздничном разливе песнопенья.
!
Облака метущиеся, ветрено,
Под рукой земная геометрия:
Стол журнальный, белая бумага.
На душе безумство и отвага,
Как мороз покалывает пальцы.
И выводит дерзко - мы скитальцы.
Выбирай в пути всегда единство,
Глубину осваивай. Витийство -
Твой порок, пята, сизифов камень.
Избегай, благословляю. Амэн!
!
Быть бодрым звуком в реквиеме птиц,
Планету покидающих? Опомнись!
Мрак ледяной затягивает туже
Петлю на шее. Шутки бездорожья:
То вышка, то фонарь у околотка...
Давай стакан, покуда рядом водка.
С ней легче созерцать
Классический пейзаж тюрьмы вселенной.
Точней не то, в тюрьме, по крайней мере,
Известен срок, хотя и растяжимый,
Вина предъявлена, хотя и с лицемерьем...
Нет все не то, не то, совсем не то.
Ведь человек рожденный на земле
Лишен и этих знаний. Неужели,
Как мотыльков нас ловит сатана
Простым сачком грудастого пейзажа.
А в результате - дешевеет сажа.
Да бомбы, все наглее эта рать,
Орет без умолку: "Пора вам подыхать".
!
О столкновенье со стопкой вина
Пальцев набухших виной верхолазной
В зоне острожной. Так в чем же беда?
Скукой кормиться под хохот лабазный.
Кликнет кукушку о сроке узнать,
В зоне острожной, теряя терпенье.
Но и пророчицу тянет зевать.
Экий, ты, право, почистил бы перья.
Ринется вновь за пределы мирка,
Лирною мерой пространство разметов.
Кто ж там балуется сталью курка?
Курам ли на смех пространства вам эти?
Признак ли грома нестись напролом,
Связанным с молнией вспыхнувшей вести.
Глядя в себя, как забытый псалом
Или на карту своих путешествий?
То ли дорогу совсем замело,
С миру по нитке тоска собирает.
Что ж, барабанщик, да было ль светло?
Может и было, да кто ж его знает.
!
Вам камерная лирика к лицу
В цветущем царстве зрелых персонажей,
Точнее в царстве, поглощенным сажей.
И, стало быть, сеанс идет к концу.
Кончается томительный урок.
Не волком век проносится, воришкой.
И не заставить вас любить острог
Ни славой, ни, тем более, сберкнижкой.
Пусть там свистит искуснейший Дедал,
Всех окрылить, без маленькой детали -
Поэзия и вечный идеал -
Две стороны таинственной медали.
Так зреет дух и боль, как быль - не роль.
И у руля не помыслы благие.
Поэзия в тюрьме для нас - пароль.
Поэзия в тюрьме - от ностальгии.
Придет пора и скажут: "Повезло
познать тюрьму за пряником приличий".
За это вам до смерти быть козлом.
Иллюзий нет. Не стало быть, отлично.
С таким богатством незачем гадать
Быть или бить, а если бьют, как быть?
Поэту петь, а смерти срок кроить.
В России в этом смысле блягодать.
!
На повороте врезалось в зрачок -
Сухое древо в зареве заката.
И на мгновенье заиграла сила
В душе усталой: "Берегись сверчок,
Стара машина, машинист не зряч,
Из прошлого струится тихий плач.
Но ты держись за жимолость удачи,
Пока планету ставят, словно мячик,
Перед ударом в вечные врата,
А воротарь не видел ни черта".
!
Слова поймав за хвост
Неуловимой хваткой.
Поставьте их на пост,
Над пропастью, над схваткой.
Не ссориться, забудь,
Кому какая участь.
Я вам желаю глубь,
Прозренье и певучесть.
Смотри, не оглянись,
Не дай продлиться сроку.
Иди, где глубь и высь
Сливаются - к истоку.
!
К вечеру, после чистейшей яви,
Хлебушка хочется, хочется "явы".
Сделать затяжку и крикнуть: "Горько".
И оклемавшись заметишь койка
Дышит в висок белизной крахмальной,
Словно бы ангел в ночи. Каналья
Портит слеза этот образ, но ближе
Из пустоты сам себя я вижу
Куклой обмякшей на жестком стуле,
В звездную ночь, в незабвенном июле.
!
Мелодией осенних облаков
Обласкан, но не высказать каков
Был тайный смысл пришедший из разведки
Улыбки поселившейся на ветке
Обычных слов, расхожих восклицаний.
Мечтать легко становится, восстаний
Рассудок не творит, в груди не прочит
Пророков превзойти и странный почерк.
Сначала он в предсердье неразборчив,
В гортани ощутив его теченье
И все же не познав его зачем я
Пустился вплавь, коль берег мне неведом,
Поставлю точку. А за нею следом
Восходит над стихом и надо мной
Улыбки неразгаданный покой.
!
В кармане вошь на привязи, а ложь
Из кожи, из духов, губной помады
Танцует рядом, требуя награды,
Но это не беда - переживешь
Спокойно глядя из крещенской стужи
Вселенских дум на древнюю игру,
Которой ты почти уже не нужен.
Земное стало скучным, лишь к перу
Еще привязан непонятной страстью,
Как- будто я пришел, чтобы в ненастье
До выдоха последнего бодрясь,
Искать упорно с небесами связь.
.
!
Усталость гложет дух и мне осталось
Упасть как птица и крылом накрывшись,
Закрыть глаза и свет звезды последней
Сокрыть в озябшем сердце. Нет! Ты - воин.
Ты - воин, брат мой, вечное движенье,
Между людьми и Богом, ты - связной.
Все дали необъятные, все звезды
Свидетели тоски твоей вселенской
На крошечной Земле, на горькой пяди.
С отчаяньем в груди, в минуты скорби.
То камни вопрошаешь - прах развалин,
То гладишь древо древнее и нежность
Миры пронзает, сердце мирозданья.
То тянешь руки к Матери Небесной.
Как ты устал, как жаждешь завершенья,
Не только для себя, но и для мира,
Который все еще от Родины предвечной,
Как никогда далек, но ты восстань.
Но ты будь зряч и не теряй улыбку,
Которая дана вам на прощанье
На Родине, перед дорогой дальней,
Ты с ней вернуться должен, ты - связной.
!
Вдруг всю звездную жатву увидеть в глазах, нга Мгновенье,
В глазах,
Где слеза созревает в предчувствии скорой разлуки.
Где вздымаются трубные звуки,
Провожая хладеющий прах...
Растекаюсь по древу словесному, снова вперяюсь
В сокровенное таинство, силясь понять
На сияющем лике безмерного духа слезу,
Назовем ли ее мы вселенной иль родом людским
Или женщиной явленной нам на мгновенье любви.
Все, всего лишь - слеза, Вот и я
Уж достаточно стар, чтоб смотреть не мигая
На обыденность смерти, срывающей маски с лица...
Только в сердце безумство все длится
Тихой песней - стрельцу от стрельца.
!
Еще не раз придется горевать
В горбатом чреве винного заката,
Надрыв надеясь светом залатать.
В вас что-то есть от вечного солдата.
Быть может вам известна благодать?
Благодаря осознанной задаче
И с вечной точки зрения иначе
Земная жизнь вам видится? Как знать.
Но не забыть как в сумраке паденья,
Сквозь толщу обмороженной души
Улыбки ваши - медные гроши
Внушали мне величие творенья.
!
Вновь яблони в цвету, окно раскрыто,
Светает медленно, все призрачно, размыто.
Простор огромен, звезды далеки,
Припев весла доносится с реки.
Восходит солнце, утренняя свежесть,
Рождаем всюду трепетную нежность.
Блестит роса и россыпь медуниц,
Взгляд удивленный повергает ниц.
и словно бы в начале созиданья
Воркует скрипка в центре мирозданья.
!
В Сокольники идем,
Еще соколики.
Бояримся, гутарим и грозим
В пространство летаргическое зим
Грозой войти угробив одичанье.
И между нами сквознячок прощанья
Был слаб еще, почти невыразим.
В Сокольники идем,
Еще соколики.
Над нами промороженный мольберт,
Чистописанье облака и бег
По сухаря асфальта в околоток
Далекой брани из луженых глоток.
И скорбный лик в ладони уронив,
Вдруг замираем символом равнин.
В Сокольники идем,
Еще соколики.
Бедовы еще будущие нолики.
И крестики свой крест еще не выбрали.
Сокольники соколиков не видно ли?
!
В небылицу небес, где сияния вес
Не ложится на сердце опалой.
Поднимайся был срок нам немалый
Дан и дань в узкогорлом кувшине чудес
Донести, не сменив на смазливую смесь,
Эту радугу братства, извечный союз.
И пока ты в беде,
Я с тобой остаюсь.
То церквушкой кивну вам с пригорка,
Говорком колокольным негромко.
То цветком на развалинах вспыхну
И затем подскажу эту рифму.
То опять воскрешу память прошлых зеркал,
Пред которыми в детстве ты много играл.
В эту радугу братства, в извечный союз.
И пока ты в беде,
Я с тобой остаюсь.
!
Аллеи лип, фонтаны света,
Летишь тунэлью голубой
В родную даль, храня покой,
В объятьях безмятежных лета.
Но холодок уже разбужен,
Листом багряным в серой луже.
Заиндевелая трава ко сну отходит, синева
Трепещет в ельнике, как голубь.
На небо глянешь, словно в прорубь.
И это значит мне пора
С порога встать и тихим взглядом
Окинуть путь, покуда рядом
Рябины гроздья догорают
И дети в пряталки играют.
А взгляд паромщика с причала,
Тоской нездешней укачало.
!
Вселенная быть может для скитанья
Дана нам и словесную полынь
Расплескивать к чему, когда светлынь
Поет под аркой звездного сиянья.
Но ты твердишь что этот теплоход
Не Одиссеем выдуман и вскоре
Полынь начнет господствовать во взоре.
Печальна участь верящих в исход
И в исцеленье ветхого Адама.
Мельчают души и трагичней драма.
Слепых все больше. Верно что приход
На землю не впервые наш. В скитанье
Придумать ли печальнее свиданье,
Когда везут нас, чтоб пустить в расход?
!
Каюсь, каюсь,
Крылом прикасаюсь
К разнотравью степей.
То полынь, то ковыль, то фонарик тюльпана
Вспыхнет вдруг на вершине кургана.
То тень
От былого потянет в беспутную даль.
Словно память больного солдата.
Но в пути повстречает лишь стоны и брань.
И хоронится тень погружаясь как встарь,
В гребешок петушиный заката.
Каюсь, каюсь,
Крылом прикасаюсь
К приворотному зелью степей,
Что клубится, как ржанье коней,
Пред сраженьем в предчувствии гибели
Безутешней, с веками сильней,
Словно глас вопиющего в Библии.
!
Нас бревенчатый мост
Над руладой ручья
Пропустил на погост.
Снова песня, но чья?
Над могилой былой
Лишь крапива растет,
Да бродяга хмельной
Тихо песню поет.
Эта песня проста
В простодушье своем
Опадает листва.
Мы с бродягой поем.
Погружаясь в мотив,
В бессловесную глубь.
Повторяем: "Прости",
А потом: "Приголубь".
Снова старенький мост
Над притихшим ручьем.
Покидая погост,
Словно в Лету течем
!
Ну что ж летим.
Мы взмыли и померк
Свет бирюзовый. Приближалась тьма..
Как будто бы огромная стена
Неторопливо падала на нас.
И в ней блуждали света паучки.
-"То звезды" - тихо ангел пояснил.
Они родня нам. Кто нам не родня?
Тьма, например. Твой выбор неудачен.
Тьма только занавес, еще точней - условность.
Вся суть в твоем проснувшемся рассудке.
Ты входишь в роль тяжелую, но шуткой,
Там на земле не брезгуй, сделай милость,
Чтоб и в отчаянье божественность струилась.
Свет царственный, предвечный проницает
Весь космос, всю вселенную и он
Един повсюду, если еще зряч ты.
Но, впрочем, что я. Ты ведь не глупей.
В твоих вопросах вечное смятенье
Перед вступленьем в драму. Вот и мост.
С родного берега он весь, как на ладони
Прощальным шепотом мне ангел мой напомнил.
Мост радужный, я впереди, а связь
вдруг между нами резко порвалась.
Я обернулся с берега другого -
Бескрайня тьма, созвездья далеки
И спину колет окрик часового:
-Стой, кто идет? И не подав руки
Изрек многозначительно: -Здесь зона!
!
О тяжесть, безмолвия тяжесть!
В каждом шаге страданье Сизифа.
Свое тело таскать по углам.
То кабак, то подвал, то в случайной церквушке
Потревожишь старух из какого-то века.
Бездомность, бездонность.
Черным пламенем город объят
и Дыхание бомб мегатонных
Повторяет рыданье равнин..
Ты раним?
Ты роняешь сознанье как зонтик и падаешь ввысь,
Как дитя в материнскую нежность.
До чего одичал.
Для чего вверх и в них как челнок,
Ведь глоток высоты не излечит. Зачем
Или глух Он, не зряч,
Так зачем же кричать пробуждаясь?
- О не надо, прощу Вас на землю ссылать.
Лучше звездною пылью забыться в пустыне вселенской..
Наконец отрезвев и поняв, что к чему,
Сапоги примеряешь
Перед трудной дорогой в последнее пекло.
!
Солнце плещет в окно золотистый глагол.
Тень акации бросив на письменный стол,
Где бумага бела и еще впереди
Будет проба пера и волненье в груди.
А пока только плеск еле слышимых волн
Снова берег воскрес и на привязи челн,
Снова старец встает с валуна и на миг
Только нежность в глазах и приветливый лик
Наполняет простор, как священную суть
И молитвенно руки ложатся на грудь.
!
Хотелось бы трагедию сыграть,
Создав из светотени побратима.
Но что же делать, если загорать,
Пришла пора, а жизнь необратима.
И только за кулисами сквозняк
Межзвездный все поскрипывает дверью
И разве это не надежный знак -
Пора кончать и с этой канителью?
Но не с любовью, нет, она уже,
Прорвав плотины смертных оболочек,
Сливаясь с беспредельностью в душе,
Предпочитает безмятежный почерк.
!
Может быть что чьи-то очи
Были поводом короче,
Я с малиновой мимозой
Плыл по первому морозу,
Мимо красного словца,
Припасенного рябиной,
Вспоминая облик милый
Вдохновенного лица.
И как пьяница пропащий
Выпивал его до дна,
Запевая чище, чаще:
"Только ты, лишь ты одна".
Только ты в полынном поле
Дум окутавших миры,
Все поешь о лучшей доле
Тех, кто истине верны.
Только ты сквозь бред рассудка
Гонишь лютик золотой.
И сама, как незабудка,
В вечной памяти людской.
!
Родная, мне сегодня снилось вновь.
Ваш скорбный голос в зарослях смычков
Стрижом носился. Неужели кров
Вы потеряли? Неужели кровь
И там дешевле кубометра дров?
И млечный путь окопами изрыт,
Поэтому он стал напоминать
Пустой рукав шинели. Ваш родник
Песком засыпан и страницы книг
Пошли не самокрутки. Я поверю.
Но может вы предчувствием объяты
И в люльках спят еще не не ставшими солдаты?
И день как день, неторопливым бегом,
Вот, как у нас, прошел и ни души.
Хрустальный иней ветки опушил
И строчки улиц выбелены снегом.
!
ДЕВЯНОСТЫЕ ГОДЫ
Двери скрипят, опустели дома
Житель последний, допив из горла
Спирт из бутыли, пошел напевая
Песней унылой, следы заметая.
Двери скрипят, опустели дома.
Кажется сад за деревней с ума,
То ли сошел, то ли спятил от счастья.
И, несмотря на угрозу ненастья,
Кинулся в пляс, вовлекая окрест
Все: от травинки - до самых небес.
!
Солнце, сияние, слякоть,
Капает с крыш и дерев.
Так бы смяться и плакать,
Робость раба одолев.
Слезы сквозь смех и сиянье
Лика сквозь маску лица.
Тяга у суме и скитанью
В сердце, как пенье скворца.
Бездна небес, зазеркалье.
Небо над нами и под.
Солнце, капель и сиянье -
Вечно,
Всю жизнь,
Напролет.
!
Опять бежишь по палубе тоски,
Теряясь в сносках, в ссылках, в примечаньях.
Надев еще одну защитную гримасу,
И результат - взлетает альбатрос,
Уносит в клюве небо и матрос
Спускает море в общий унитаз...
Да здравствует, да здравствует и глаз
Приветствует кулак и сталь крепка
И танки наши быстры, но быстрей
как в трюм бездонный падаем и мысль
Последняя мерцает: " Может сплю я?
И запевая громко "Аллилуйя",
Из сил последних устремляюсь ввысь.
!
Спасибо за подарок Богу,
Что дал в в дальнюю дорогу.
В тот самый час, в тот самый миг.
Прощальный для души уставшей,
Когда ее прощальный крик
Считался без вести пропавшим.
Когда душа, хрипя в крови,
Рвалась упасть в любую небыль...
В предельный миг - нисходит небо
И ангел с песней о любви.
!
Черная чернильница на просторе листа
Созерцает тень свою и устав,
Вспоминает снова, что пером гусиным
Хозяин писать любил почерком красивым.
Как и река вот, что под горою, да за окнами
Пишет еще, да все чаще охает.
Черная чернильница опять в одиночестве,
Ибо хозяин в хмельном сообществе,
Перед тем как исчезнуть в бурном паводке,
Долго кутил и цветочки цвели уже
А теперь вот и ягодки.
За косым окном, за разбитыми стеклами
Трескают их матерясь и екая.
Выдыхая ауру перегара.
И обнявшись падают как мешки,
Якобы для загара....
А в это время с моста и в реку,
Несмотря на приближение двадцать первого века,
И на то, что не достигнута еще была Мекка -
Магазин вино-водочных зелий.
С Ильичем напротив, на пьедестале.
Перстом приглашающий посетить это здание.
А он, как ни крути, все таки - гений...
Итак, в это время с моста и в реку,
Еще не попав в магазин, то есть в мекку
Падает не Икар какой-нибудь, а "Икарус".
И это в конце двадцатого века.
Но вскоре и этот исчерпан был казус,
Под печальный рефрен колокольного звона.
И вот уже как и во время оно.
Рекой завладела снова река и парус.
!
Люблю прощаться, словно бы врача
Внутри себя опять побеспокоить,
А у него помощников есть трое:
Звезда в ночи, молитва и свеча.
Прощай же же друг, прощай, не обессудь,
Беседа хороша при чувстве меры.
И если верно вглядываться в суть,
Картина та же: вот мы пионеры,
В конце концов зачислены в аду.
Потом гребли устроившись в гробу
Лет пятьдесят, дорог не разбирая,
Чтобы затем нам вылететь в трубу.
И тем приблизить всеблаженство рая.
Когда же я Всевышнего избрав,
Своей персоной бросил восхищаться.
Тогда в тебе вдруг прокурорский нрав
Стал фанатично в мире воплощаться.
Прощай же друг. Что делать? Развело.
Так строги стали речи и отметки.
Казалось бы в России рассвело.
А мы с тобой, как сломанные ветки
Люблю прощаться и прощать, но вот
Другая даль раскидывает сети.
Дай Бог тебе добраться без невзгод
На Родину Предвечную при свете.
!
Стволы дерев над белым омутом
Снегов, как мачты затонувших.
Напоминают своим обликом,
Тех самых парусных, минувших.
И парусина неба хмурого,
То градом грезит, то метелями.
И кажется до срока судного,
Уже не более недели.
!
Сторона, моя сторонушка,
Догоревшая свеча.
Выпил здесь свое до донышка,
А теперь вот светит солнышко,
Да звучит псалом ручья
В сердце старого хрыча,
Ставшего бесплотней перышка.
!
На пеньке, как и в сказке положено:
Поллитровка, стакан, да сухарь.
Вот и солнышко вроде бы ожило,
Засветив свой осенний фонарь
Аллилуйя ли спеть или здравицу
Порывается слезно душа.
Но привычней допить не спеша,
Глядя тихо на рощу красавицу.
!
Битая карта на круглом столе,
Крик петуха предрассветный и вскоре
Вновь появился орел на скале,
Глядя печально на буйное море.
Битая карта, пора бы признать
Всю очевидность. Как странно - светает.
Он же опять начинает зевать,
Молча лукавя: "Да кто его знает".
Ангел ему панораму опять
Битвы последней сурово итожит.
Но подопечный отправился спать,
Напрочь забыв все про смертное ложе.
Битую карту и клекот орла.
И беснование шторма и штурма
Тихо объяли два белых крыла.
В новом же кадре - кладбище да урна.
!
Хоть бы лист подорожника
Положили на раны.
Ведь душе, как острожнику
Не видать с неба манны
Все захвачено нечистью,
Всюду блуд и блуждание.
Между купленной вечностью
И безудержным ржанием.
Лишь с покоев Всевышнего
Тишиною бездонной
Вдруг объемлет, как лишнего,
Что пригрелся под вишнею,
Позабыв, что бездомный.
!
Я не согласен был с ролью крови
В вене височной и пульс которой
Напоминал мне поезд скорый
На повороте. Вопрос бесспорный -
Не выдержать нам отведенной роли.
Снова раздался охрипший выкрик,
За ним вплотную последовал выстрел...
Падает с полки почивший игрек
И поезд на стыках зубною дробью
То ли стучит, то ли занят любовью
К быстрой езде. Панорама скажем,
Если равнину забыть и сажу.
А также почти поголовно пропажу
Жильцов деревень и бурленье прочих
Забот и страстей. Их корявый почерк
Преобразуется в библию точных
Примет, по которым не надо быть зрячей
Синицей скачущей, словно мячик
Вдоль по перрону, где солнечный зайчик
Напоминает о ясном небе.
О том, что будет листва и стебель.
И будут цветы полыхать и лебедь
Все таки станет главою света
И мы возвратимся из Леты в лето.
!
Благоденствие на земле
Обещавшие и вполне
Все изгадив, смотались на
Планеты иные сводить с ума.
Дань отдав беспощадной войне.
И пока все летит к чертям
Кругозор очертив червям,
За чертой этих мыльных драм,
Жертвы тянутся к фонарям,
Не внимая ни чьим дарам.
Подавайте им скорую смерть,
Чтоб глаза не могли смотреть
На распятья и слышать весть,
Где, когда им и в чем гореть,
Презирая любую месть.
Только чайкам теперь кричать,
Да бандитам права качать
Своим жертвам. Уже никто
Жизнь другую не хочет начать,
Глядя с ужасом на итог.
!
Спорить с ней перестал я глядючи,
Как ветерок по волнам к нам крадучась
Шепчет загадочно и еле слышно:
- С Бурей в стакане пока что не вышло,
- Но скоро стакан настоящая буря
- Сметет и душа твоя вылетит пулей
- Под взрывы подарков летящих с неба.
И вот уже поезд несется в небыль,
Вместе с братвой " козла" забивающей,
Пьющих водяру, потом забывающих
Свет этот белый, добравшись до полки.
Падает тьма и кажется волки
Звездным взглядом глядят на поезд,
С неба воя на эту повесть:
С ее фарцовкой, с ее гулянкой,
С ее перцовкой и вечной пьянкой.
С ее молитвой, с ее любовью...
И млечный путь, изогнувшись бровью,
Слезу роняет. Но поезд катит.
Рыдает мальчик и просит: "Хватит".
Но поезд мчится как очумелый,
Но поезд мчится как будто ценный
Груз этой ночью доставить целым
Должен точно стучат колеса
В бреду рассвета и хохот взрослый
Входит сквозь стены, закрытые двери.
А телек вещает и просит: "Верь мне,
Все это слухи и бред собачий.
Земле еще жить века, тем паче,
Ты хоть и сед, но твои таланты
Вполне не раскрыты. Но все же прав ты
Только в одном, если это случится,
То пусть тогда поезд летит и мчится".
!
Многотрудное родство
В зашифрованных хрущобах,
Называемых жильем,
Камерным и для особых
Предназначена эпох
Хитроумных в королевстве,
Где дурдом обнял всех вместе
Предначертано прожить
Было множество этапов.
Все таки сбежал по трапу
Света - в новое житье.
Крестиком начав шитье
Своей жизни многогранной,
Превращая бред наганный
В таинство и бытие.
!
Сыну Андрею.
Чиним велосипед под звон
Капели и воробьиных разборок.
Март на исходе, в Сербии стон,
Падают бомбы, лютует ворог.
-Мировая третья? - вопрошает сын,
Как бы между прочим, подтягивая спицы.
Даже если это и так, прикинь,
Вспомнив слова из Бхагават Гиты, возницы
.
За жизнь и смерть не цепляйся. И более:
Дали, взяли - внимай светло.
Ты лишь как зритель реален. История
Вся только в этом, ты - и кино.
Душа - бессмертна. Жизнь - игра.
Богом написана пьеса заранее.
К миру не липни, тогда рога
Никто не наставит тебе и так далее...